Сказ о переселенцах Федотовых,Ивановы, Киреевы, Захаровы, Андреевы - статья +из газеты +и журналов - Каталог статей

Сказ о переселенцах Федотовых из Гагарья Варгашинского района.
(Из сборника «Зауральская генеалогия III». Курган, 2009).переселенцев Федотовых, коренных поселенцев-старожилов ЗауральяСобытия вековой давности, когда жили наши предки, продолжаются сегодня в нас, потомках. Архивные находки оживляют разум, наполняют душу творческим воображением, радостью познания своих родословных корней. За, казалось бы, сухими строками, встают живые люди – прародители, и связь времен продолжается… . Я хочу рассказать о весьма распространенной на Руси фамилии Федотовых, в частности, о тех, кто пришел в наши Зауральские края в1850-х годах позапрошлого столетия из Смоленской губернии. В 17 в. Курганском уезде уже проживали Федотовы. В документах они значились как поселенцы-старожилы. Жили вольно, самостоятельно передвигались по Зауралью, осваивая новые земли, оставляя истощенные пашни. Благо удобных полей для возделывания и сенокосов было много. Одновременно наш край заселяют военные, служивые «промысловые», «гулящие» люди, осужденные властями преступники. Несколько позже по решению царского правительства появляются государственные переселенцы в организованном порядке. В числе их оказались предки моего мужа – государственные крестьяне из Смоленщины (1). Конец лета 1852 г. В Курганском уезде появились пришлые крестьяне-ходоки. Видно продвигались издалека, поизносились, отощали, но стойко держались свой цели. Этим немногим людям – крестьянам д. Макаровой, Причебренской волости, Духовщинского уезда, Смоленской губернии земляки доверили присмотреть за Уралом подходящие для переселения места. Благодатные земли ходоки присмотрели в двадцати верстах от села Меревского (ныне это территория Варгашинского района). Радовались пришельцы богатой хлебопахотной землице, роскошным сенокосным лугам, крепким лесам, озеру Кормилово (ныне оно носит название Корнилово). Кормилово… значит прокормит… подмогнет… (2). Смыли ходоки-смоляне дорожную пыль-усталость, обрядились почище, отыскали в волости грамотея-писаря и направили в Тобольскую Казенную палату Прошение «О даче земельных угодий» (3). Разрешение от властей было получено в начале 1853 года: облюбованные крестьянами земли были за смолянами закреплены. Как удалось сообщить на Смоленщину просителям-доверителям об отводе земель в пользование – нам неведомо, но только доподлинно известно из архивных документов о том, что смоленские крестьяне стали прибывать на разрешенные земли. Радовалась крестьянская душа, вживаясь, осваивая, прилаживаясь к новым угодьям, обустраивая свои жилища, по первоначалу землянки, шалаши-времянки. А через год гостеприимная зауральская землица одарила переселенцев богатым урожаем. И не беда, что смоленские крестьяне встретили зиму 1854-1855 г. в землянках. Бог послал многоснежную матушку-зимушку, засыпав их жилища снегом по самую крышу, и уберег от морозов. Прошло четыре года крестьянского упорного труда и на карте Курганского уезда появилась деревня Гагарьева. В именном списке, составленном по результатам переписи населения в 1858 г. в новой деревне значилось 63 ревизские души (в те времена переписи подлежало только мужское население). В поименном списке главой одного семейства указан Родион Федотов – это первопроходец из рода Федотовых, поселившийся в нашем Зауралье в д. Гагарьевой (ныне д. Гагарье). Кто он, Родион Федотов? Родился и рос в смоленских землях в большой крестьянской семье, землепашествовал с отцом, имел веселый нрав, слыл балагуром и выдумщиком. Но малоземелье Европейской части России, что называется, давило крестьянскую душу: семейство росло, а земельных наделов крестьянам не предвиделось… Экономика России подстегнула правительственные круги заняться вопросами добровольного переселения людей за Урал, на обширные российские просторы. Смоляне Федотовы, Ивановы, Киреевы, Захаровы, Андреевы и др. поразмыслили, покумекали и дали свое добро на переселение в поисках лучшей крестьянской доли. Родиону в это время было уже за пятьдесят. В семье у него поднялись к работе трое сыновей и четыре дочери – подпора отцовская. Согласие было единым: пойти за крестьянским счастьем на новые земли. Вот так Федотовы оказались в Зауралье (5). Царское правительство предложило неплохие льготы к переселению: первые четыре года крестьяне освобождались от уплаты податей, по истечении этого срока – плата взималась половинная, а уж после восьми лет проживания на новых землях – изволь платить в государственную казну полную оброчную подать. В Ведомостях дохода за 1868 год читаем: «Крестьян, переселившихся из Смоленской губернии в Тобольскую, коим первоначальный 4-х летний срок льгот закончился, на основании 59 статьи, 12 статьи Устава о благоустройстве в казенных селениях, зачислено: с 1861-1865 гг. в половинный оклад оброчной подати» (8). Тут же помещен список по Курганскому округу, Сычевской волости, участок Банниково (позднее переименован в д. Гагарье) число душ по деревне 63, в том числе Родион Федотов и трое его сыновей – Андрей, Семен, Прокопий (7). Полюбовное решение Более четырех лет (с 1859 по 1865 гг.) продолжалась переписка с окружным и волостным начальством, споры-разговоры, разделения между крестьянами старожилами д. Банниковой и переселенцами гагарьевцами об уравнении в земле. Для переселенцев на каждую ревизскую душу (лицам мужского пола) отводилось по 15 десятин. Гагарцы получили в собственность около одной тысячи десятин земли (6). Сыр-бор разгорелся во время межевания земель от банниковцев к гагарцам. Дело иногда доходило до потасовок. Вот как вспоминал дед Кузьма Прокопьевич Федотов: - Дюже бились за землю: банниковцы отрезали нам пашни похужей, а мы-й-то не знали того и перво-наперво соглашались с ими, а потом разузнали обман и побегли за защитой. Бывало и дралися, покуда помаленьку все не утряслось… Ну, мы же, считай, все русские, понятливые и между нами возник лад, а к тому времю и бумагу нам прислало начальство. Тую бумагу подписал среди прочих мой дед Родион, он еще жив был, а мне в те поры семь годков минуло. В архиве сохранился любопытный Договор, вот некоторые извлечения из него: «Мы, нижеподписавшиеся Курганского уезда, Сычевской волости, крестьяне д. Банниковой и переселенцы участка Банниковского (позднее д. Гагарьева) дали сию подписку полюбовно в том, что… при разбирательстве, произведенном волостным головой Тайболиным с понятыми крестьянами, первые, банниковцы, уступают гагарьевцам во владение часть хлебопахотной и сенокосной с лесом земли… от озера Корнилово, мимо покоса крестьянина Губанова, отсюда по Медвежьевской дорогу на Дубровскую… Сим наделом земляными угодьями остаемся довольны в том и верим за себя подписать доверяем…». Среди подписавших – Родион Федотов. К тому времени в его семье насчитывалось девятеро взрослых детей (9). Прозвание – прозвище – прозватель Великий собиратель русской речи В.И. Даль в «Толковом словаре живого Великорусского языка» объясняет «подробности значения слов и понятий им подчиненных». Есть ли у других народов мира подобное собрание, включившее более 200 тысяч слов? Думаю, что такой энциклопедии русской речи, таким кладезем народной мудрости, таким памятником культуры располагает только наша Матушка Россия. Слова, вынесенные в заголовок данной статейки, толкователь определяет: «Прозвание – проименование, фамилия человека, придаточное имя, какое носит вся семья.

Прозывище, прозвина, прозвище – это рекло, кличка к семейному родовому призванию, это слово – имя, которое приложили кому-либо в шутку или по какому-либо случаю. Прозватель – человек, прозвавший другого – давший прозвину». Одним словом, «прозвания родом ведутся, а прозвище народ дает». Оговорюсь: не зря в моей работе появилась эта тема. Дело в том, что гагарцы великие выдумщики и горазды, давать прозвища друг другу, да так метко, что «печать» эта шагает за человеком всю жизнь, а зачастую и переходит к его потомкам. К примеру, Григория Киреева кликали Гришка-германец, его сын Петр двенадцать внуков Григория тоже нарекли в народе «германцами». Почему? Григорий Киреев в Первую мировую войну угодил пленником в Германию, после заключения мира благополучно возвратился в родное Гагарье – вот так и стал с тех пор германцем. Мишка-петушок получил такое прозвание за то, что «шибко по бабам бегал», а Манька «за то стала курочкой»… Мишкиного тезку (тезу – так говаривали в Гагарье) звали Мишка-чирек за его щупленькую мелкую верткую фигурку. А еще был Мишка-борона – болтун, болобол. Кузьма-крючок прозван за высокий рост, худобу, сутулость. А вот коллекция прозвищ, связанных с упоминанием животных: Петька-хомяк, Алешка-бычок, Дунька-гукалка (выпь), Фомка-кызик (чибис), Егор-савка (птица). А какие ассоциации рождают такие сравнения: Митька-котелок, Гришка-горшок, Андрей-келба (брюква), Васька-мотовило, Нестерка-челнок, Стешка-веретено, Нюрка-баранка, Филька-калачик, Кирька-тюрючок, Настя-вековуха, Васька-шкалик… Слова-прозвания очень метко характеризуют человека, бьют, что называется в десятку. Как наблюдателен должен быть прозватель, дающий прозвища. Это не просто пустое слово, вылетевшее невзначай, а яркий слепок характерной черты человека. Иван отлично трудился кузнецом в колхозе, его кличка Иван-Бусыгин (в советские времена на весь Союз был известен стахановец-кузнец Бусыгин и вот в Гагарье появился свой стахановец-трудолюб Ванька-Бусыгин. У Марфы Андреевны (бабушки моего мужа И.Ф. Федотова) было шестеро дочерей и все завидные певуньи. Бывало отправлялись ранним летним утром в поле на покос и по дороге пели русские песни «аж вся деревня на дыбки вставала». Вечером возвращаются с работы – и снова с песней, будто и не устали вовсе, а деревенский люд снова «на дыбки». Одна из шестерых певуний стала моей свекровью. Дочери Татьяны Ивановны, Александра, Зинаида, особенно Таисья тоже получили от матери этот природный дар. А племянницей Татьяны Ивановны, Оксаной Ивановой – обаятельной женщиной, талантливой певицей Курганской областной филармонии мы гордимся. Талань – в переводе с греческого – счастье, удача, судьба. Сейчас мы говорим – талант – это природный дар, творческая способность его к чему-либо. Но талант без труда умирает, человек своей леностью зарывает свой талант. Народная мудрость гласит: «Кому есть талан – тот будет атаман». Наш дед Щукарь Деду Филиппу Кузьмичу было за шестьдесят. Наша семья любила его доброту, беззлобность, его байки-небылицы, его веселый, неугомонный нрав. Внуки, Андрей и Лариса, прозвали его дедом Щукарем. Супруги Федотовы – Филипп Кузьмич (1905-1980гг.) и Татьяна Ивановна (1906-1960гг) с дочерьми Зиной и Валей, п. Варгаши, 1946г. Свекор был трезвенником, водка его не вдохновляла. В любом праздничном застолье он, бывало, пригубит маленько и все. А вокруг него всегда было шумно и весело. Однажды внук его спросил: - Ты, деда, воевал? - А как же, Андрюша, воевал конечно! Я же мужик! – с охотой начал свой рассказ дедушка, - я с Чапаем воевал против Колчака! - Да Чапаев в Сибири вовсе не был, - возразил внук. – А сколько же лет тогда тебе было? - Не помню, Андрей, но за Чапая держался крепко. Ох и побили мы беляков! Жаль вот, что тогда медалек не вешали на грудь, а то я бы обязательно бы получил ее… А как Чапай утоп, я к Буденному перебег, в его коннице и состоял… - Ты, отец, не сочиняй лишнего, - упрекнул его сын. - А ты не сомневайся, Иван, - пусть внуки знают, что я воевал в Гражданскую, - упорствовал дед, а потом вдруг пошел в словесную атаку на сына. – Я-то воевал, а вот ты, Ванька, где был в семнадцатом годе?! - Ну, батя, ты даешь! Где я был? Ты с 1905 года рождения, в революцию тебе и двенадцати не было… Нет! Ты мне всеж-таки скажи, Иван, где ты был, когда большевики свои головы за власть советскую клали?! – с пристрастием допрашивал отец своего сына, - где ты был в то время? Филипп Кузьмич, - еле сдерживая свои эмоции возразила я, - твой сын появился на свет в 1932 году, так где же он был в семнадцатом – вопрос риторический. - А ты, сноха, не выражайся по-иностранному, - не уступал дед, - А я вам докажу, что воевал с Чапаем. За мои сражения меня даже в большевики приняли, в Челябинск даже съездил, тогда главный райком партийный в Челябе размещался. То было еще до войны сорок первого года. - Ты, деда, партийный? – восторженно спросила внучка, - у тебя билет есть? - Нету, Лариса, его у меня, - досадовал рассказчик, - отобрали его у меня. - Почему? - Тогда шибкие строгости к партейным были. А билет отобрали из-за баб. Я по молодости их шибко любил, да и они меня тоже. У нас с Татьяной, бабушкой вашей, было уже четверо ребятишек. Отцу вашему еще десяти годов не было… В то время я на 307 километре путеобходчиком работал, бронь имел от войны как железнодорожник. Работал справно, начальство завсегда хвалило… Чо долго говорить: как в Челябинском дали партбилет, так там его и отобрали, область-то тогда там находилась. - Дед, расскажи, как тебя Ленин спасал? Усмехнулся Филипп Кузьмич и продолжил свои нехитрые истории: - Война закончилась, ребятишкам надо дальше учиться и мы переехали в Варгаши. Устроился я в литейку на завод ППО. Работа литейщика тяжелая, но я был еще мужик справный, значит, справлялся с работой своей. Рядом в цеху трудилась одна молодая, заводная бабенка. Дуськой ее звали. Сманула меня, сбег я от Таньки, матки-бабки вашей. Оставил ей небольшой пятистен и шестерых ребятишек. Правда, довоенные мальцы были уж в армии, старшая дочь работала уже. А мы с Дуськой народили еще троих детей. Она меня была моложе на 18 лет и шибко ревновала к другим женщинам… Пошел я как-то на свиданку к Литвинихе. Дело было по осени, Дуська меня выследила. Дело было вечером, стемнела природа. Только я взошел на площадь, что возле райкома партии, там стоит статуя Ленину-вождю… А Дуська тихо подкралась с заду и с криком на меня кинулась. Я побег вокруг статуи. Она догнала меня, ухватилась за хлястик фуфайки и не отпускается. Я вздел глаза вверх к Ленину и взмолился: «Выручай, Ильич! Слышишь – выручай!». Внял вождь пролетарский: хлястик от фуфайки оторвался и я побег дальше… - К Литвинихе? - Нет! Куда там! Все желание Дуська испоганила… - сожалел дед, а потом серьезно резюмировал: не зря, ребята, я на свете пожил – от двух женок на свет божий девятерых малых произвел. Можно сказать – на семейном участке я вроде в передовиках. Наш любвеобильный Филипп Кузьмич ушел из жизни в 75 лет, его род продолжают девятеро детей, шестнадцать внуков, девятнадцать правнуков, трое праправнуков. Первопроходцем из Смоленщины в наши края, как сказано выше, был Родион Федотов. Архивные данные о многом могут рассказать. Родион проявлял активность в жизни и работе гагарского сельского общества: исправно вел свое крестьянское хозяйство, участвовал в различных сходах и собраниях, скреплял своей подписью документы-прошения, односельчане частенько приглашали его в качестве поручателя (свидетеля) при венчании, восприемника (крестным отцом) при записи родившихся младенцев в церкви. 15 лет прожил Родион в Зауралье, Умер в 1870 году от горячки (простуды) в 69 лет. Его сын Семен продолжил его активную жизненную позицию. Об этом я узнала из Метрических книг церквей сел Моревская и Дубровская по записям церковнослужителей (10,11,12). Василия, правнука Родиона, мужской азарт уводил в карточные игры, итогом которых явился выигрыш у богатого гагаринца ветряной мельницы. Василий, не долго думая, подарил выигрыш своему отцу Кузьме Прокопьевичу. Крестьянин-мельник почти даром обслуживал сельчан. Но пришли лихие времена: мельницу у Кузьмы отобрали и определили в государственную собственность, а потом она и вовсе исчезла с лица земли. Мельник недолго тужил: как досталась задарма, так и отдал без греха. Но власть то не забыла мельника и позднее за мельничные дела, как кулака, выслала из села. - Потом всех нас стали загонять в колхоз, т.е. в коммуну, - вспоминал Кузьма, - и я пошел, простил ссыльную обиду на власть, захотелось попробовать коммунарской жизни. Отвел со двора свою лошадку, коровушку и прочий мелкий домашний скот-птицу. Да и вся деревня кто добровольно, кто принудительно вошла в коммуну. Через короткое время лишилась гагарцы своей кровной домашней живности. Татьяна Ефимовна, жена моя встретила возврат своего коммунара у ворот. Только вместо коня в телегу впрягся я сам и с горючей песней явился перед женой: - Поглядите-ка, добрые люди, Что же сделал злодей надо мной… - А пожжей, - продолжал своей вспоминания Кузьма, - возвысили меня в сельские руководители, потому, как я никогда не был эксплуататором. Доверили мне сельскую печать, чтоб значит землякам, в документы печатки ставил. - Многие тогда мужики от горе-коммуны убегли: кто в Кемерово, кто в северные края. Правда многие возвернулись, назад, там тожей не слаще было. А я всем печати ставил. Отпускал на вольные хлеба, а молочных рек и кисельных берегов нигде тогда не нашлось. Сын Кузьмы – Филипп (наш дед Щукарь) был не только любвеобильным, но и любодружным человеком. Пятнадцать лет исправно трудился путеобходчиком на железной дороге, а когда семья перебралась с разъезда в Варгаши около 30 лет по-стахановски работал литейщиком на Варгашинском заводе противопожарного оборудования, не раз удостаивался Доски почета и разных грамот. После выхода на пенсию еще двадцать лет служил в сторожах. Был неунывающим, коммуникабельным человеком, душой любой дружеской компании. Его младший брат Михаил всю свою послеармейскую жизнь шоферил по дорогам Зауралья. Любил нелегкие отдаленные рейсы и дороги проселочные, расхлябанные. Михаил не унывал, украшал шоферскую судьбину русской песней. Товарищи водители любили весельчака, гораздого на смешные дорожные байки. Кем бы ни работали мужчины из рода Федотовых: землепашец и пчеловод, учитель и офицер, шофер и литейщик, конструктор и кинооператор – всегда трудились азартно и продолжают эти традиции, учатся, овладевают профессией, вкладывая инициативу и творчество в дела. По натуре – это люди общительные, не лишены фантазии, многие умеют по жизни: построить дом, возделывать поле, фотографировать, владеть музыкальными инструментами, сочинять стихи и песни, любить жизнь во всем ее многообразии. Конечно, полосатая наша жизнь не обходит и их огорчениями. Общаясь с Федотовыми более пятидесяти лет сделала вывод: не зря более полутора веков назад пришел из Смоленщины в Зауралье Родион Федотов, его семена дружно взошли на благодатной почве и явили миру не один десяток людей трудолюбивых, талантливых, веселых, любвеобильных и любодружных, а кроме того по-мужски статных, красивых, смышленых русских парней с мягкой и доброй душой. И еще в заключение: «Покинутый дом» - стихи и мелодию к этой песне написал Иван Филиппович Федотов, ныне ветеран труда, тридцать лет проработавший в школе – обучал детей музыке и пению. Свою песню он посвятил матери Татьяне Ивановне Федотовой: Старый родительский дом я покидал по весне, С настежь открытым окном, мамы глаза в окне. Дом на краю села всеми покинут стоит, Но до сих пор из окна мать на меня глядит. Вот и настала пора – время пришло выбирать, Выбрал за то, что она глазами похожа на мать. В жизни моей иногда радость была и гроза, Мне помогали всегда мамы моей глаза. Нет моей мамы давно, домик покинут теперь, Ставнем закрыто окно и заколочена дверь. Дом на краю села всеми покинут стоит, Но до сих пор из окна мать на меня глядит. Федотова Валентина Петровна, член Зауральского генеалогического общества им. П.А.Свищева с 2001года. Примечание ГАКО. Ф. 235, оп. 6, д.136.ГАКО. Ф. 245, оп. 1, д. 122.ГАКО. Ф. 58, оп. 1, д. 22.ГАКО. Ф. 235, оп. 1, д. 264.ГАКО. Ф. 216, оп. 1, д. 50.Переписка Тобольской казенной палаты и Курганского окружного казначейства (1861 г.).ГАКО. Ф. 245, оп.1, д.1668.ГАКО. Ф. 58, оп. 1, д. 22.ГАКО. Ф. 235, оп. 1, д. 50, 97, 85, 100, 113, 122, 132, 150.ГАКО. Ф. 216, оп. 1, д. 1, 4, 16.Инв. № 1531. Справочная книжка по Тобольскому переселенческому району для ходоков и переселенцев на 1914 г.ГАКО. Ф. 235, оп. 1, д. 259. Дизайн и поддержка | Хостинг | ©